Так я слышал. Так я слышал. Однажды Благословенный проживал в Раджагахе, в Бамбуковой роще, в Беличьем Святилище.

И тогда группа монахов из родных земель [Благословенного]1, которые там провели сезон дождей, отправилась к Благословенному, поклонились ему и сели рядом. Благословенный спросил их:

– Монахи, кто на [моей] родной земле уважаем монахами, его товарищами по святой жизни, следующим образом: «Сам имея мало желаний, он говорит с монахами о малом количестве желаний. Довольствуясь [тем, что у него есть] сам, он говорит с монахами о довольствовании. Затворяясь сам, он говорит с монахами о затворничестве. Сторонясь общества сам, он говорит с монахами об отчуждённости от общества. Будучи усердным сам, он говорит с монахами о зарождении усердия. Достигнув нравственности сам, он говорит с монахами о достижении нравственности. Достигнув сосредоточения сам, он говорит с монахами о достижении сосредоточения. Достигнув мудрости сам, он говорит с монахами о достижении мудрости. Достигнув освобождения сам, он говорит с монахами о достижении освобождения. Достигнув знания и видения освобождения сам, он говорит с монахами о достижении знания и видения освобождения. Он тот, кто советует, информирует, инструктирует, понуждает, побуждает, радует своих товарищей по святой жизни»?

– Уважаемый, достопочтенный Пунна Мантанипутта подобным образом уважаем монахами на родной земле [Благословенного], [то есть] его товарищами по святой жизни.

И в то время достопочтенный Сарипутта сидел возле Благословенного. Мысль пришла к достопочтенному Сарипутте:

«Какое благо для достопочтенного Пунны Мантанипутты, какое великое благо для него, что его мудрые товарищи по святой жизни восхваляют его то за одно, то за другое, в присутствии Учителя. Быть может, придёт время, и мы повстречаем достопочтенного Пунну Мантанипутту и побеседуем с ним».

И затем, когда Благословенный побыл в Раджагахе столько, сколько считал нужным, он отправился в странствие, идя переходами до Саваттхи. Странствуя переходами, он со временем прибыл в Саваттхи и проживал там в Роще Джеты, в парке Анатхапиндики. Достопочтенный Пунна Мантанипутта услышал: «Благословенный прибыл в Саваттхи и проживает в роще Джеты, парке Анатхапиндики».

И тогда достопочтенный Пунна Мантанипутта привёл своё жилище в порядок, взял внешнее одеяние и чашу и отправился в странствие, идя переходами до Саваттхи. Странствуя переходами, он со временем прибыл в Саваттхи и отправился в Рощу Джеты, в парк Анатхапиндики, чтобы повидать Благословенного. Поклонившись Благословенному, он сел рядом, и Благословенный наставлял, понуждал, побуждал и радовал его беседой по Дхамме. И затем достопочтенный Пунна Мантанипутта, наставленный, понуждённый, побуждённый, порадованный беседой с Благословенным, восхитившись и возрадовавшись словам Благословенного, поднялся со своего сиденья и, поклонившись Благословенному, обойдя его с правой стороны, отправился в рощу Слепых, чтобы провести там остаток дня.

И тогда некий монах подошёл к достопочтенному Сарипутте и сказал ему: – Друг Сарипутта, монах Пунна Мантанипутта, о котором ты всегда так хорошо отзывался, только что был наставлен, понуждён, побуждён, порадован Благословенным беседой по Дхамме. Восхитившись и возрадовавшись словам Благословенного, он поднялся со своего сиденья и, поклонившись Благословенному, обойдя его с правой стороны, отправился в рощу Слепых, чтобы провести там остаток дня.

Тогда достопочтенный Сарипутта поспешно взял свой коврик для сиденья и отправился вслед за достопочтенным Пунной Мантанипуттой, не выпуская его голову из виду. Затем достопочтенный Пунна Мантанипутта вошёл в рощу Слепых и сел у подножья дерева, чтобы провести остаток дня. И достопочтенный Сарипутта поступил так же.

И тогда, вечером, достопочтенный Сарипутта вышел из медитации, подошёл к достопочтенному Пунне Мантанипутте и обменялся с ним приветствиями. После обмена вежливыми приветствиями и любезностями он сел рядом и сказал достопочтенному Пунне Мантанипутте:

– Друг, ведётся ли [под учительством] нашего Благословенного святая жизнь?

- Да, друг.

Но, друг, ведётся ли святая жизнь [под учительством] Благословенного ради очищения нравственности?

- Нет, друг.

– В таком случае, ведётся ли святая жизнь [под учительством] Благословенного ради очищения ума?

– Нет, друг.

– В таком случае, ведётся ли святая жизнь [под учительством] Благословенного ради очищения воззрения?

– Нет, друг.

– В таком случае, ведётся ли святая жизнь [под учительством] Благословенного ради очищения преодолением сомнения?

– Нет, друг.

– В таком случае, ведётся ли святая жизнь [под учительством] Благословенного ради очищения знанием и видением того, что является путём, и того, что им не является?

– Нет, друг.

– В таком случае, ведётся ли святая жизнь [под учительством] Благословенного ради очищения знанием и видением пути?

– Нет, друг.

– В таком случае, ведётся ли святая жизнь [под учительством] Благословенного ради очищения знанием и видением?

– Нет, друг.

– Друг, будучи спрошенным: «Но, друг, ведётся ли святая жизнь [под учительством] Благословенного ради очищения нравственности… ради очищения знанием и видением?» – ты ответил: «Нет, друг». Так ради чего тогда, друг, ведётся святая жизнь [под учительством] Благословенного?»

– Друг, святая жизнь [под учительством] Благословенного ведётся ради окончательной ниббаны без цепляния.

– Но, друг, является ли очищение нравственности окончательной ниббаной без цепляния?

– Нет, друг.

Но, друг, является ли очищение знанием и видением окончательной ниббаной без цепляния?

– Нет, друг.

– Но, друг, достигается ли без этих состояний окончательная ниббана без цепляния?

– Нет, друг.

– Будучи спрошенным: «Но, друг, является ли очищение нравственности окончательной ниббаной без цепляния… достигается ли без этих состояний окончательная ниббана без цепляния?» – ты ответил: «Нет, друг». Но как, друг, следует понимать значение этих [твоих] утверждений?

– Друг, если бы Благословенный описывал очищение нравственности как окончательную ниббану без цепляния, то тогда он бы описывал то, что всё ещё сопровождается цеплянием, как окончательную ниббану без цепляния.… Если бы Благословенный описывал очищение ума…очищение ума…очищение воззрения…очищение преодолением сомнения…очищение знанием и видением того, что является путём, и того, что им не являетсяЕсли бы Благословенный описывал очищение знанием и видением как окончательную ниббану без цепляния, то тогда он бы описывал то, что всё ещё сопровождается цеплянием, как окончательную ниббану без цепляния А если бы окончательная ниббана без цепляния достигалась без этих состояний, то тогда и обычный заурядный человек достигал бы окончательной ниббаны, ведь у обычного заурядного человека нет этих состояний.

В отношении этого, друг, я приведу тебе пример, поскольку мудрые понимают значение утверждения посредством примера.

Представь, как если бы царь Пасенади из Косалы, живущий в Саваттхи, имел некое срочное дело, которое нужно разрешить в Сакете. Между Саваттхи и Сакетой для него бы держали готовыми семь перекладных колесниц. Тогда царь Пасенади из Косалы, покинув Саваттхи через двери внутренних покоев дворца, взошёл бы на первую перекладную колесницу и посредством первой перекладной колесницы он прибыл ко второй перекладной колеснице. Тогда он бы спешился с первой колесницы и взошёл бы на вторую колесницу. Посредством второй колесницы он прибыл к третьей колеснице… посредством третьей… четвёртой… пятой… посредством шестой колесницы он прибыл к седьмой колеснице. Посредством седьмой колесницы он прибыл к дверям внутренних покоев дворца в Сакете. И затем, когда он бы подошёл к дверям внутренних покоев дворца, его друзья и знакомые, его близкие и родственники, спросили бы его: «Ваше величество, вы прибыли из Саваттхи к дверям внутренних покоев дворца в Сакете посредством этой колесницы?» В таком случае как бы следовало ответить царю Пасенади из Косалы, чтобы ответить правильно?

– Чтобы ответить правильно, друг, ему следовало бы ответить так: «Когда я проживал в Саваттхи, у меня было некое срочное дело… Между Саваттхи и Сакетой для меня держали готовыми семь перекладных колесниц. Тогда, покинув Саваттхи через двери внутренних покоев дворца, я взошёл на первую перекладную колесницу… Посредством первой перекладной колесницы я прибыл ко второй перекладной колеснице. Тогда я спешился с первой колесницы и взошёл на вторую колесницу. … Посредством шестой перекладной колесницы я прибыл к седьмой перекладной колеснице. Тогда я спешился с щестой колесницы и взошёл на седьмую колесницу. Посредством седьмой колесницы я прибыл к дверям внутренних покоев дворца в Сакете» Чтобы ответить правильно, друг, вот как ему следовало бы ответить».

– Точно также, друг, очищение нравственности [необходимо] ради очищения ума. Очищение ума – ради очищения воззрения. Очищение воззрения – ради очищения преодолением сомнения. Очищение преодолением сомнения – ради очищения знанием и видением того, что является путём, и того, что им не является. Очищение знанием и видением того, что является путём, и того, что им не является – ради очищения знанием и видением пути. Очищение знанием и видением пути – ради очищения знанием и видением. Очищение знанием и видением – ради достижения окончательной ниббаны без цепляния. Именно ради окончательной ниббаны без цепляния ведётся святая жизнь [под учительством] Благословенного

Когда так было сказано, достопочтенный Сарипутта спросил достопочтенного Пунну Мантанипутту: Как зовут достопочтенного, и под каким именем его знают товарищи по святой жизни?

– Меня зовут Пунна, друг, и мои товарищи по святой жизни знают меня под именем Мантанипутта.

– Удивительно, друг, поразительно!Пунна Мантанипутта шаг за шагом ответил на каждый глубокий вопрос, который ему был задан, как [и ответил бы] учёный ученик, который правильно понимает Учение Учителя. Какое благо для его товарищей по святой жизни, какое великое благо для них, что у них есть возможность видеть и почитать достопочтенного Пунну Мантанипутту. Даже если, чтобы увидеть и почитать его, им пришлось бы носить достопочтенного Пунну Мантанипутту на подушке, [подпираемой] их головами, это [всё равно] было бы благом для них, великим благом. И вне сомнений, это благо для нас, великое благо, что у нас есть возможность увидеть и выразить уважение достопочтенному Пунне Мантанипутте.

Когда так было сказано, достопочтенный Пунна Мантанипутта спросил достопочтенного Сарипутту: – Как зовут достопочтенного, и под каким именем его знают товарищи по святой жизни?

– Меня зовут Упатисса, друг, и мои товарищи по святой жизни знают меня под именем Сарипутта.

– Воистину, друг, мы и не знали, что беседуем с достопочтенным Сарипуттой, учеником, который подобен самому Учителю!Если бы мы знали, что это был достопочтенный Сарипутта, мы бы не говорили так много. Удивительно, друг, поразительно! аждый глубокий вопрос, который шаг за шагом был задан достопочтенным Сарипуттой, [был задан так], как [его и задавал бы] учёный ученик, который правильно понимает Учение Учителя. Какое благо для его товарищей по святой жизни, какое великое благо для них, что у них есть возможность видеть и почитать достопочтенного Сарипутту. Даже если бы, чтобы увидеть и почитать его, им пришлось бы носить достопочтенного Сарипутту на подушке, [подпираемой] их головами, это [всё равно] было бы благом для них, великим благом. И вне сомнений, это благо для нас, великое благо, что у нас есть возможность увидеть и выразить уважение достопочтенному Сарипутте».

И так оно было, что эти двое великих существ возрадовались благим словам друг друга.

The Middle Discourses

|_A. The First Fifty

|__III. The Chapter of Similes

MN24. Перекладные колесницы

Translations [28]

English

繁體字

日本語

Français

Deutsch

Italiano

Español

Català

Português

Русский

Norsk

Srpski

Čeština

Slovenščina

हिंदी

বাংলা

Việt Ngữ

Bahasa Indonesia

සිංහල

ပြန်သွားရန်

ภาษาไทย

पाळिभासा (Pāli)

Reference

Translations [28]

English

繁體字

日本語

Français

Deutsch

Italiano

Español

Català

Português

Русский

Norsk

Srpski

Čeština

Slovenščina

हिंदी

বাংলা

Việt Ngữ

Bahasa Indonesia

සිංහල

ပြန်သွားရန်

ภาษาไทย

पाळिभासा (Pāli)

Reference

Commentaries [0]