Вот что я слышал. Однажды Благостный, двигаясь по Косале с большой толпой монахов, пятью сотнями монахов, прибыл в брахманскую деревню под названием Иччхананкала в Косале. И там в Иччхананкале Благостный остановился в лесной местности Иччхананкалы.

1. О Поккхарасади

И в это самое время брахман Поккхарасади обитал в Уккаттхе — [месте], полном жителей, богатом травой, лесом, водой, зерном, — царском наделе, отданном [ему] царем Косалы Пасенади в полное владение в качестве царского дара. И брахман Поккхарасади услышал:

«Поистине, почтенный отшельник Готама, сын сакьев, из племени сакьев, двигаясь по Косале с большой толпой монахов, пятью сотнями монахов, приблизившись к Иччхананкале, пребывает в Иччхананкале, в лесной местности Иччхананкалы. И вот о нем, Благостном Готаме, идет такая добрая слава: „Он — Благостный, архат, всецело просветленный, наделенный знанием и добродетелью, Счастливый; знаток мира, несравненный вожатый людей, нуждающихся в узде, учитель богов и людей, Будда, Благостный. Он возглашает об этом мироздании с мирами богов, Мары, Брахмы, с миром отшельников и брахманов, с богами и людьми, познав и увидев их собственными глазами. Он проповедует истину — превосходную в начале, превосходную в середине, превосходную в конце — в ее духе и букве, наставляет в единственно совершенном чистом целомудрии. Поистине, хорошо лицезреть архатов подобных ему“».

2. Юный ученик Амбаттха

И в это самое время у брахмана Поккхарасади был юный ученик Амбаттха — начитанный, сведущий в священных текстах, достигший совершенства в трех ведах вместе с объяснением слов, наставлением в ритуале, [наукой] разделения слогов, с итихасой — в-пятых, умеющий разбирать слово за словом, знающий грамматику, постигший рассуждения о природе и знаки [на теле] великого человека, получивший признание от собственного наставника в тройном знании, сказавшего: «Что я знаю, то ты знаешь, что ты знаешь, то я знаю».

И вот брахман Поккхарасади обратился к юному Амбаттхе: «Дорогой Амбаттха, вот отшельник Готама, сын сакьев, из племени сакьев, странствуя и двигаясь по Косале с большой толпой монахов, пятью сотнями монахов, приблизившись к Иччхананкале, пребывает в Иччхананкале, в лесной местности Иччхананкалы. И вот о нем, досточтимом Готаме идет такая добрая слава: „Он — Благостный, архат, всецело просветленный, наделенный знанием и добродетелью, Счастливый, знаток мира, несравненный вожатый людей, нуждающихся в узде, учитель богов и людей, Будда, Благостный. Он возглашает об этом мироздании с мирами богов, Мары, Брахмы, с миром отшельников и брахманов, с богами и людьми, познав и увидев их собственными глазами. Он проповедует истину — превосходную в начале, превосходную в середине, превосходную в конце — в ее духе и букве; наставляет в единственно совершенном чистом целомудрии. Поистине, хорошо лицезреть архатов, подобных ему“. Иди же ты, дорогой Амбаттха, подойти к отшельнику Готаме и, подойдя, узнай об отшельнике Готаме, таким ли является этот Благостный Готама, какая идет [о нем] слава, или не таким; таков ли он, досточтимый Готама, или не таков. Тогда мы узнаем об этом Благостном Готаме».

«Но как же, почтенный, я узнаю об этом Благостном Готаме, таким ли является этот Благостный Готама, какая идет [о нем] слава, или не таким; таков ли он, досточтимый Готама, или не таков?»

«В священных текстах, дорогой Амбаттха до нас дошло [учение о] тридцати двух знаках великого человека. У наделенного ими великого человека бывает два пути и не более: Если он обитает в доме, то становится царем, владыкой мира, добродетельным царем добродетели, правящим четырьмя сторонами света, победоносным, доставившим стране безопасность, наделенным семью сокровищами. Эти его семь сокровищ: сокровище-колесо, сокровище-слон, сокровище-конь, сокровище-драгоценность, сокровище-женщина, сокровище-домоправитель и сокровище-советник — в-седьмых. И у него есть больше тысячи сыновей — героев могучего сложения, повергающих вражеское войско. Он занимает эту землю, ограниченную океаном, покорив ее не палкой, не мечом, [но одной лишь] добродетелью. Если же он, оставив дом, странствует бездомным, то становится архатом, всецело просветленным, снимающим покров с мира. Вот, дорогой Амбаттха, я даю [тебе] священные текста, ты — принимаешь священные тексты».

«Хорошо, почтенный», — согласился юный Амбаттха с брахманом Поккхарасади, поднялся с сиденья, приветствовал брахмана Поккхарасади, обошел [его] с правой стороны, взошел на повозку, [запряженную] кобылой, и вместе с многочисленными юношами направился к лесной местности Иччхананкалы. Проехав на повозке, сколько позволяла повозке дорога, он сошел с повозки и пешком вошел в [монашескую] рощу.

А в то самое время многочисленные монахи гуляли по открытому месту. И вот юный Амбаттха подошел к монахам и, подойдя, так сказал монахам: «Где же сейчас пребывает досточтимый Готама? Ведь мы пришли сюда, чтобы увидеть досточтимого Готаму».

И тогда эти монахи сказали себе так: «Ведь этот юный Амбаттха рожден в знатном семействе и ученик знатного брахмана Поккхарасади. Нетрудно Благостному беседовать с подобным отпрыском знатного семейства».

И они так сказали юному Амбаттхе: «Вот, Амбаттха, обитель с закрытыми дверями. Без шума приблизься к ней, не спеша войди на веранду, кашляни и постучи по засову. Благостный отворит тебе дверь».

И вот юный Амбаттха без шума приблизился к обители с закрытыми дверями, не спеша вошел на веранду, кашлянул и постучал по засову. Благостный отворил дверь, и юный Амбаттха вошел. Юноши тоже вошли, обменялись с Благостным дружескими, дружелюбными словами и почтительным приветствием и сели в стороне. Юный же Амбаттха, расхаживая, обменялся с сидящим Благостным кое-какими приветственными словами; стоя, он обменялся с сидящим Благостным кое-какими приветствиями словами.

Тогда Благостный так сказал юному Амбаттхе: «Так ли, Амбаттха, ты беседуешь со старшими престарелыми брахманами, с наставниками [твоих] наставников, как теперь, когда я сижу, а ты, то двигаясь, то останавливаясь, обмениваешься со мной кое-какими приветственными словами?»

2.1. Первое обвинение

«Нет, не так, почтенный Готама. С идущим брахманом, почтенный Готама, брахман должен беседовать идя; со стоящим брахманом, почтенный Готама, брахман должен беседовать стоя; с сидящим брахманом, почтенный Готама, брахман должен беседовать сидя; с лежащим брахманом, почтенный Готама, брахман должен беседовать лежа. Что же, почтенный Готама, до негодных бритоголовых отшельников, прислужников, нечистых, происшедших от стоп родичей, то с ними я беседую так же, как и с тобой, почтенный Готама».

«Ведь твой приход сюда, Амбаттха, имел [какую-то] цель. Тщательно обрати внимание на ту цель, ради которой ты пришел. Юный Амбаттха дурно воспитан — он гордится [своим] воспитанием, но что иное [он обнаруживает] как не дурное воспитание?»

Тогда юный Амбаттха, рассерженный и опечаленный словами Благостного, назвавшего его дурно воспитанным, стал ругать Благостного, унижать Благостного, обвинять Благостного, [подумав]: «Отшельник Готама будет плох ко мне», — он так сказал Благостному: «Необуздан род сакьев, почтенный Готама! Груб род сакьев, почтенный Готама! Раздражителен род сакьев, почтенный Готама! Дик род сакьев, почтенный Готама! Будучи прислужниками, отшельниками-прислужниками, они не оказывают внимание брахманам, не проявляют заботы о брахманах, не уважают брахманов, не чтут брахманов, не преклоняются перед брахманами. Не годится, почтенный Готама, не подобает, что эти сакьи, будучи прислужниками, отшельниками-прислужниками, не оказывают внимания брахманам, не проявляют заботы о брахманах, не уважают брахманов, не чтут брахманов, не преклоняются перед брахманами».

— Так юный Амбаттха в первых раз обвинил сакьев в том, что они прислужники.

2.2. Второе обвинение

«Но в чем же, Амбаттха, сакьи провинились перед тобой?»

«Однажды, почтенный Готама, по какому-то делу учителя, брахмана Поккхарасади я пришел в Капилаваттху и приблизился к месту собрания сакьев. И в это самое время многочисленные сакьи и сыновья сакьев сидели [там] на высоких сиденьях, подталкивали друг друга пальцами, вместе смеялись и развлекались, несомненно, как я думаю, смеясь надо мной, и ни один даже не предложил мне сиденья. Не годится, почтенный Готама, не подобает, что эти сакьи, будучи прислужниками, отшельниками-прислужниками, не оказывают внимания брахманам, не проявляют заботы о брахманах, не уважают брахманов, не чтут брахманов, не преклоняются перед брахманами».

— Так юный Амбаттха во второй раз обвинил сакьев, что они прислужники.

2.3. Третье обвинение

«Даже перепелка, Амбаттха, маленькая птичка, и та щебечет, как хочет, в своем гнезде. Ведь этот Капилаваттху, Амбаттха, принадлежит сакьям, и поэтому не стоит, Амбаттха, сердиться по столь ничтожному поводу».

«Существуют четыре варны, почтенный Готама: кшатрии, брахманы, вайшьи, шудры. Из этих четырех варн, почтенный Готама, три варны — кшатрии, вайшьи, шудры — несомненно, призваны служить брахманам. Не годится, почтенный Готама, не подобает что эти сакьи, будучи прислужниками, отшельниками-прислужниками, не оказывают внимание брахманам, не проявляют заботы о брахманах, не уважают брахманов, не чтут брахманов, не преклоняются перед брахманами».

— Так юный Амбаттха в третий раз обвинил сакьев в том, что они прислужники.

2.4. История о сыне рабыни

Тогда Благостный сказал себе так: «Этот юный Амбаттха чрезмерно унижает сакьев, говоря, что они прислужники. Спрошу-ка и я о его роде».

И Благостный так сказал юному Амбаттхе: «Из какого ты рода, Амбаттха?»

«Я — Канхаяна, почтенный Готама».

«Если вспомнить, Амбаттха, с самого начала твое происхождение по матери и отцу, то оказывается, что сакьи — дети господ, а ты — сын рабыни сакьев. Ведь сакьи, Амбаттха, считают своим предком царя Оккаку.

Когда-то давно, Амбаттха, царь Оккака, желая передать царство сыну своей любимой и дорогой первой супруги, побудил оставить страну старших сыновей Оккамукху, Каранду, Хаттхинию, Синипуру. Оставив страну, они нашли пристанище на склонах Гималаев на берегу лотосового пруда, в большой роще [деревьев] сака. Из боязни нарушить чистоту рода они вступили в сожительство со своими сестрами.

И вот, Амбаттха, царь Оккака обратился к приближенным и советникам: „Где же теперь, почтенные, находятся сыновья?“

„Есть, Божественный, на склонах Гималаев на берегу лотосового пруда большая роща [деревьев] сака — там теперь находятся твои сыновья. Из боязни нарушить чистоту рода они вступили в сожительство со своими сестрами“.

И вот, Амбаттха, царь Оккака взволнованно воскликнул: „Поистине, почтенные, эти сыновья — сакьи; поистине, почтенные, эти сыновья — лучшие сакьи!“ И вот с тех пор, Амбаттха, [они] известны как сакьи. Он и есть предок сакьев.

А у царя Оккаки, Амбаттха, была рабыня по имени Диса. Она родила черного [ребенка]. [Едва] родившись, Канха заговорил: „Омой меня, мама, искупай меня, мама, освободи меня, мама, от этой нечистоты — я принесу вам пользу“. И вот, подобно тому, Амбаттха, как люди называют теперь демонов демонами, так же точно, Амбаттха, люди называли в то время демонов „черными“.

Они говорили так: „[Едва] родившись, он заговорил. Родился ‘черный’, родился демон“. И вот с тех пор, Амбаттха, его потомки известны как [род] Канхаяна. Он и есть предок Канхаяны. Итак, Амбаттха, если вспомнить с самого начала твое происхождение по матери и отцу, то оказывается, что сакьи — дети господ, а ты — сын рабыни сакьев».

Когда так было сказано, те юноши так сказали Благостному: «Не надо, досточтимый Готама, чрезмерно унижать юного Амбаттху, говоря, что он — сын рабыни. Благороден юный Амбаттха, почтенный Готама, и из славного семейства юный Амбаттха, и весьма учен юный Амбаттха, и искусен в речах юный Амбаттха, и мудр юный Амбаттха, и способен юный Амбаттха ответить почтенному Готаме на эту речь».

Тогда Благостный так сказал тем юношам: «Если вы, юноши, считаете: „И неблагороден юный Амбаттха, и не из славного семейства юный Амбаттха, и мало учен юный Амбаттха, и не искусен в речах юный Амбаттха, и слаб разумом юный Амбаттха, и не способен юный Амбаттха ответить отшельнику Готаме на эту речь“, то пусть юный Амбаттха остается в покое, а вы обсуждайте со мной эту речь. Если же вы, юноши, считаете: „И благороден юный Амбаттха, и из славного рода юный Амбаттха, и весьма учен юный Амбаттха, и искусен в речах юный Амбаттха, и мудр юный Амбаттха, и способен юный Амбаттха ответить отшельнику Готаме на эту речь“, то вы оставайтесь в покое, а юный Амбаттха пусть обсуждает со мной эту речь».

«И благороден юный Амбаттха, почтенный Готама, и из славного семейства юный Амбаттха, и весьма учен юный Амбаттха, и искусен в речах юный Амбаттха, и мудр юный Амбаттха, и способен юный Амбаттха ответить почтенному Готаме на эту речь. Мы останемся безмолвными. Пусть юный Амбаттха ответит почтенному Готаме на эту речь».

Тогда Благостный так сказал юному Амбаттхе: «Вот, Амбаттха, тебе задается вопрос, связанный с истиной, на который следует ответить без страсти. Если ты не ответишь или уклонишься, [сказав] о другом, или останешься безмолвным, или уйдешь, то голова твоя тут же разорвется на семь частей. Как же ты думаешь об этом, Амбаттха, Что ты слыхал из разговоров старших, престарелых брахманов, наставников [твоих] наставников? — Откуда происходит [род] Канхаяна, и кто предок [рода] Канхаяна?».

Когда так было сказано, юный Амбаттха остался безмолвным.

А Благостный во второй раз так сказал юному Амбаттхе: «Что ты думаешь об этом, Амбаттха? Что ты слыхал из разговоров старших, престарелых брахманов, наставников [твоих] наставников? — Откуда происходит [род] — Канхаяна, и кто предок [рода] Канхаяна?» Юный Амбаттха и во второй раз остался безмолвным.

Тогда Благостный так сказал юному Амбаттхе: «Ответь теперь, Амбаттха, нет у тебя теперь времени оставаться безмолвным. Ведь кто, Амбаттха, будучи трижды спрошен Татхагатой, не отвечает на вопрос, связанный с истиной, у того голова расколется на семь частей».

И в это самое время яккха Ваджирапани с большой железной булавой — горящей, воспламененной, сверкающей — появился в воздухе над юным Амбаттхой [с намерением]: «Если этот юный Амбаттха, трижды спрошенный Благостным, не ответит на вопрос, связанный с истиной, то я расколю его голову на семь частей». И вот этого яккху Ваджирапани увидели и Благостный, и юный Амбаттха.

И видя его, юный Амбаттха, устрашенный, побужденный, с поднявшимися на теле волосками, ища защиты у Благостного, ища приюта у Благостного, ища прибежища у Благостного, припал к его ногам и так сказал Благостному: «Что это произнес досточтимый Готама? Пусть досточтимый Готама повторит еще раз».

«Что ты думаешь об этом, Амбаттха? Что ты слыхал из разговоров старших, престарелых брахманов, наставников [твоих] наставников? — Откуда происходит [род] Канхаяна, и кто предок [рода] Канхаяна?»

«Я и слыхал почтенный Готама, что сказал досточтимый Готама — таково происхождение Канхаяны и таков предок Канхаяны».

2.5. Родословная Амбаттхи

Когда так было сказано, юноши, крича, подняв шум, с громким шумом сказали: «Право же, неблагороден юный Амбаттха, право же, не из славного семейства юный Амбаттха, право же, сын рабыни сакьев юный Амбаттха, право же, сакьи — дети господ юного Амбаттхи. Право же, истинна речь отшельника Готамы, которого мы сочли достойным упрека!»

Тогда Благостный подумал так:«Эти юноши чрезмерно унижают юного Амбаттху, говоря, что он сын рабыни, и теперь я избавлю его [от этого]».

И Благостный так сказал тем юношам: «Не надо вам, юноши, чрезмерно унижать юного Амбаттху, говоря, что он сын рабыни. Этот Канха был великим мудрецом. Уйдя в южную страну и изучив священные брахманские тексты, он предстал перед царем Оккакой и попросил [в жены его] дочь Кхуддарупи.

Тогда, [воскликнув]: „Кто же это такой, будучи сыном рабыни, просит [в жены мою] дочь Кхуддарупи!“ — царь Оккака, разгневавшись и выйдя из себя, наложил стрелу на тетиву. И вот он не смог ни спустить эту стрелу, ни снять ее с тетивы.

Тогда юноши, приближенные советники, подойдя к мудрецу Канхе, сказали так: „Господин, да будет благополучие царю, господин, да будет благополучие царю!“

„Будет благополучие царю, но если царь пустит стрелу вниз, то всюду там, где властвует царь, разверзнется земля“.

„Господин, да будет благополучие царю и благополучие стране!“

„Будет благополучие царю и благополучие стране, но если царь пустит стрелу вверх, то всюду там, где властвует царь, в течение семи лет бог не будет посылать дождя“.

„Господин, да будет благополучие царю и благополучие стране, и пусть бог посылает дождь!“

„Будет благополучие царю и благополучие стране, и бог будет посылать дождь, — пусть только царь направит стрелу в старшего сына — мальчик пребудет в благополучии, и ни один волос не упадет с его тела“.

Тогда юноши и приближенные обратились к Оккаке: „Оккака, направь стрелу в старшего сына — мальчик пребудет в благополучии, и ни один волос не упадет с его тела“.

И вот царь Оккака направил стрелу в старшего сына, и мальчик продолжал пребывать в благополучии, и ни один волос не упал с его тела. Тогда устрашенный царь Оккака в страхе перед божественным наказанием отдал ему дочь.

Не надо вам, юноши, чрезмерно унижать юного Амбаттху, говоря, что он сын рабыни. Этот Канха был великим мудрецом».

3. Кшатрии выше

И тогда Благостный обратился к юному Амбаттхе: «Что ты думаешь об этом, Амбаттха? Вот молодой кшатрий вступает в сожительство с дочерью брахмана. От их сожительства рождается сын. Должен ли получать этот сын, рожденный молодым кшатрием и дочерью брахмана, сиденье или воду от брахманов?»

«Должен получать, почтенный Готама».

«Должны ли брахманы доставлять ему долю в поминальном приношении, или в подношении вареного риса, или в совершении жертвы, или в угощении гостя?»

«Должны доставлять долю, почтенный Готама».

«Должны ли брахманы учить его священным текстам или нет?»

«Должны учить, почтенный Готама».

«Скрыты ли от него [их] женщины или не скрыты от него?»

«Не скрыты от него, почтенный Готама».

«Должны ли кшатрии совершить над ним посвящение, посвятив в кшатрии?»

«Нет, почтенный Готама». «Почему же?»? «Потому что с материнской стороны, почтенный Готама, он не надлежащего происхождения».

«Что ты думаешь об этом, Амбаттха? Вот молодой брахман вступает в сожительство с дочерью кшатрия. От их сожительства рождается сын. Должен ли получать этот сын, рожденный молодым брахманом и дочерью кшатрия, сиденье или воду от брахманов?»

«Должен получать, почтенный Готама».

«Должны ли брахманы доставлять ему долю в поминальном приношении, или в подношении вареного риса, или в совершении жертвы, или в угощении гостя?»

«Должны доставлять долю, почтенный Готама».

«Должны ли брахманы учить его священным текстам или нет?»

«Должны учить, почтенный Готама».

«Скрыты ли от него [их] женщины или не скрыты от него?»

«Не скрыты от него, почтенный Готама».

«Должны ли кшатрии совершить над ним посвящение, посвятив в кшатрии?»

«Нет, почтенный Готама». «Почему же?»? «Потому что с отцовской стороны, почтенный Готама, он не надлежащего происхождения».

«Итак, Амбаттха, сравнивать ли женщину с женщиной или сравнивать мужчину с мужчиной — кшатрии оказываются выше, а брахманы — ниже. Что ты думаешь об этом, Амбаттха? Вот брахманы по какой-либо причине наголо обривают брахмана, наказывают его, [осыпая] пеплом из сумы, и отправляют в странствие из страны или города. Должен ли он получать сиденье или воду от брахманов?»

«Нет, почтенный Готама».

«Должны ли брахманы доставлять ему долю в поминальном приношении, или в подношении вареного риса, или в совершении жертвы, или в угощении гостя?»

«Нет, почтенный Готама».

«Должны ли брахманы учить его священным текстам или нет?»

«Нет, почтенный Готама».

«Скрыты ли от него [их] женщины или не скрыты от него?»

«Скрыты от него, почтенный Готама».

«Что же ты думаешь об этом Амбаттха? Вот кшатрии по какой-либо причине наголо обривают кшатрия, наказывают его, [осыпая] пеплом из сумы, и отправляют в странствие из страны или города. Должен ли он получать сиденье или воду от брахманов».

«Должен получать, почтенный Готама».

«Должны ли брахманы доставлять ему долю в поминальном приношении, или в подношении вареного риса, или в совершении жертвы, или в угощении гостя?»

«Должны доставлять долю, почтенный Готама».

«Должны ли брахманы учить его священным текстам или нет?»

«Должны учить, почтенный Готама».

«Скрыты ли от него [их] женщины или не скрыты от него?»

«Не скрыты от него, почтенный Готама».

«А ведь кшатрий, Амбаттха, достиг самого глубокого падения — настолько, что кшатрии наголо обривают его, наказывают, [осыпая] пеплом из сумы, и отправляют в странствие из страны или города. Итак, Амбаттха, если даже кшатрий достиг самого глубокого падения, то все равно кшатрии выше, а брахманы — ниже. Брахмой Сананкумарой, Амбаттха, произнесена эта строфа:

Превыше кшатрий ищущих опору в родовитости, Но знающий и праведный — богов превыше и людей.

И вот, эта строфа, Амбаттха, хорошо изречена, а не плохо изречена Брахмой Сананкумарой, хорошо произнесена, а не плохо произнесена, связана с пользой, а не связана с бесполезностью и одобрена мной. И я тоже, Амбаттха, говорю так:

Превыше кшатрий ищущих опору в родовитости, Но знающий и праведный — богов превыше и людей.

Окончен первый раздел поучения».

4. О знании и поведении

«Какова же, почтенный Готама, эта праведность, каково это знание?»

«При несравненном обладании знанием и праведностью, Амбаттха, не звучат речи о происхождении, не звучат речи о роде, не звучат речи о гордости: „Ты достоин меня“ или „Ты не достоин меня“. Так, Амбаттха, когда происходит введение новобрачной в дом, или происходит выдача замуж, или происходит введение новобрачной в дом и выдача замуж, то звучат речи о происхождении, и речи о роде, и речи о гордости: „Ты достоин меня“ или „Ты не достоин меня“. Ведь те, Амбаттха, которые привязаны к речам о происхождении, или привязаны к речам о роде, или привязаны к речам о гордости, или привязаны к введению новобрачной в дом и выдаче замуж, — далеки от несравненного обладания знанием и праведностью. И вот, Амбаттха, когда оставляют привязанность к речам о происхождении, и привязанность к речам о роде, и привязанность к речам о гордости, и привязанность к введению новобрачной в дом и выдаче замуж, то приходит осуществление несравненного обладания знанием и праведностью».

«Какова же, почтенный Готама, эта праведность, каково это знание?»

«Вот, Амбаттха, в мир приходит Татхагата <… = II.40-63…>. Он возглашает об этом мироздании с мирами богов, Мары, Брахмы, с миром отшельников и брахманов, с богами и людьми, познав и увидев их собственными глазами. Он проповедует истину — превосходную в начале, превосходную в середине, превосходную в конце — в ее духе и букве; наставляет в единственно совершенном чистом целомудрии. Эту истину слышит домохозяин, или сын домохозяина, или вновь родившийся в каком-либо другом семействе. Слыша эту истину, он обретает веру в Татхагату. … Таким, Амбаттха, бывает монах, наделенный нравственностью. Как же, Амбаттха, монах охраняет врата жизненных способностей? <…= II.64 — начало 75…>.

Освободившись от чувственных удовольствий, освободившись от нехороших свойств, он достигает первой ступени созерцания, связанной с устремленным рассудком и углубленным рассуждением, рожденной уединенностью, дарующей радость и счастье, и пребывает [в этом состоянии]. Это и есть часть его праведности. Подобно тому, Амбаттха <… = II. 76…>

И далее, великий царь, монах, подавив устремленный рассудок и углубленное рассуждение, достигает второй ступени созерцания, несущей внутреннее успокоение и собранность в сердце, лишенной устремленного рассудка, лишенной углубленного рассуждения, рожденной сосредоточенностью, дарующей радость и счастье, и пребывает [в этом состоянии] … Это и есть часть его праведности.

< > это и есть часть его праведности.

И далее, Амбаттха, монах <…= II.77-81…> достигает четвертой ступени созерцания, лишенной несчастья, лишенной счастья, очищенной уравновешенностью и способностью самосознания, и пребывает [в этом состоянии]. Это и есть часть его праведности. Это и есть часть его праведности. Такова, Амбаттха, эта праведность.

Так, с сосредоточенным умом <…> он направляет и обращает ум к совершенному знанию <… = 11.83…>. Это и есть часть его знания. Подобно тому, Амбаттха <… = 11.84-98…>. Он постигает: <…> „нет ничего вслед за этим состоянием“. Это и есть часть его знания … Таково, Амбаттха, это знание … нет ничего вслед за этим состоянием. Такой монах, Амбаттха, зовется обладающим знанием. Таково, Амбаттха, это знание.

Такой монах, Амбаттха, зовется обладающим знанием. И нет, Амбаттха, другого обладания знанием и обладания праведностью, превосходнее и возвышеннее этого обладания знанием и праведностью.

5. Четыре пути потери

Существуют, Амбаттха, четыре отверстия, через которые утрачивается это непревзойденное обладание знанием и праведностью. Каковы эти четыре?? Вот, Амбаттха, какой-нибудь отшельник или брахман, неспособный достичь этого непревзойденного обладания знанием и праведностью, берет в качестве ноши принадлежности аскета и углубляется в лесную глушь [с мыслью]: „Я буду питаться падающими плодами“. Несомненно, он становится лишь служителем обладающего знанием и праведностью. Таково, Амбаттха, первое отверстие, через которое утрачивается это непревзойденное обладание знанием и праведностью.

И далее, Амбаттха, вот какой-нибудь отшельник или брахман, неспособный достичь этого непревзойденного обладания знанием и праведностью и неспособный питаться падающими плодами, берет заступ и корзинку и углубляется в лесную глушь [с мыслью]: „Я буду питаться луковичными и корневыми плодами“. Несомненно, он становится лишь служителем обладающего знанием и праведностью. Таково, Амбаттха, второе отверстие, через которое утрачивается это непревзойденное обладание знанием и праведностью.

И далее, Амбаттха, вот какой-нибудь отшельник или брахман, неспособный достичь этого непревзойденного обладания знанием и праведностью, и неспособный питаться падающими плодами, и неспособный питаться луковичными и корневыми плодами, выстраивает около деревни или около торгового поселения алтарь для огня и живет [там], служа огню. Несомненно, он становится лишь служителем обладающего знанием и праведностью. Таково, Амбаттха, третье отверстие, через которое утрачивается это непревзойденное обладание знанием и праведностью.

И далее, Амбаттха, вот какой-нибудь отшельник или брахман, неспособный достичь этого непревзойденного обладания знанием и праведностью, и неспособный питаться падающими плодами, и неспособный питаться луковичными и корневыми плодами, и неспособный служить огню, выстраивает на перекрестке дом с четырьмя дверьми и живет [там с мыслью]: „Я по возможности и по силам буду оказывать почет отшельникам или брахманам, приходящим с четырех сторон света“. Несомненно, он становится лишь служителем обладающего знанием и праведностью. Таково, Амбаттха, четвертое отверстие, через которое утрачивается это непревзойденное обладание знанием и праведностью. Таковы, Амбаттха, четыре отверстия, через которые утрачивается это непревзойденное обладание знанием и праведностью.

Что же ты думаешь об этом, Амбаттха? Можно ли считать, что ты вместе с наставником наделен этим непревзойденным знанием и праведностью?»

«Нет, почтенный Готама. Что [значу] я со [своим] наставником, почтенный Готама, [по сравнению] с этим непревзойденным обладанием знанием и праведностью?» «Что же ты думаешь об этом, Амбаттха?

“Что ты думаешь об этом, Амбаттха? можешь ли и ты, неспособный достичь этого непревзойденного обладания знанием и праведностью, взять в качестве ноши принадлежности аскета и углубиться в лесную глушь [с мыслью]: „Я с наставником буду питаться падающими плодами?“»

«Нет, почтенный Готама».

“Что ты думаешь об этом, Амбаттха? можешь ли и ты, неспособный достичь этого непревзойденного обладания знанием и праведностью и неспособный питаться падающими плодами, взять заступ и корзинку и углубиться в лесную глушь [с мыслью]: „Я с наставником буду питаться луковичными и корневыми плодами?“»

«Нет, почтенный Готама».

“Что ты думаешь об этом, Амбаттха? Можешь ли и ты, неспособный достичь этого непревзойденного обладания знанием и праведностью, и неспособный питаться падающими плодами, и неспособный питаться луковичными и корневыми плодами, выстроить около деревни или около торгового поселения алтарь для огня и жить [там] с наставником, служа огню?»

«Нет, почтенный Готама».

“Что ты думаешь об этом, Амбаттха? можешь ли и ты, неспособный достичь этого непревзойденного обладания знанием и праведностью, и неспособный питаться падающими плодами, и неспособный питаться луковичными и корневыми плодами, и неспособный служить огню, выстроить на перекрестке дом с четырьмя дверьми и жить [там] с наставником [с мыслью]: „Я по возможности и по силам буду оказывать почет отшельникам или брахманам, приходящим с четырех сторон света?“»

«Нет, почтенный Готама».

«Итак, Амбаттха, ты с наставником лишен непревзойденного обладания знанием и праведностью, И ты с наставником лишен тех четырех отверстий, через которые утрачивается непревзойденное обладание знанием и праведностью. А ведь наставник брахман Поккхарасади сказал тебе, Амбаттха, такие слова: „Кто эти негодные бритоголовые отшельники, прислужники, нечистые, происшедшие от стоп родичей, и какая [у них может быть] беседа с брахманами, наделенными тройным знанием?“ — хотя и сам следует ложным путем и несовершенен. Гляди же, Амбаттха, сколь неправ твой наставник брахман Поккхарасади.

6. Занятия мудрецов древности

Ведь брахман Поккхарасади, Амбаттха, пользуется дарением Пасенади, царя Косалы.Но царь Косалы Пасенади не разрешает ему появляться в своем присутствии. Когда он советуется с ним, то советуется с ним через завесу. Как это, Амбаттха, царь Пасенади из Косалы не разрешает даже появляться в своем присутствии тому, которому он доставляет подобающую, благочестивую милостыню? Гляди же, Амбаттха, сколь неправ твой наставник брахман Поккхарасади.

Что ты думаешь об этом, Амбаттха? вот царь Пасенади, сидя на шее слона, или сидя на спине коня, или стоя на подстилке на колеснице, будет держать о чем-нибудь совет с начальниками или принцами. Он сойдет со своего места, станет в стороне,И затем придет шудра или раб шудры. Став на это место, он станет держать совет, [говоря]: „Так сказал царь Пасенади из Косалы“. Но говорит ли он, как говорил царь, и советуется ли, как советовался царь, — разве станет он от этого царем или равным царю?»

«Нет, почтенный Готама».

«Точно также и ты, Амбаттха, [хотя и говоришь]: „Те мудрецы древности, которые были из брахманов, а именно: Аттхака, Вамака, Вамадева, Вессамитта, Яматагги, Ангираса, Бхарадваджа, Васеттха, Кассапа, Бхагу, составили священные тексты, передали священные тексты — древние священные тексты, слова которых пропетые, переданные, собранные вместе, брахманы теперь продолжают петь и продолжают произносить, продолжая произносить [некогда] произнесенное, продолжая изрекать изреченное, — и ведь я также изучаю с наставником священные тексты“, — все же не достигаешь еще такого состояния, чтобы или сделаться от этого мудрецом, или вступить на путь к состоянию мудреца.

Что ты думаешь об этом, Амбаттха? Что ты слыхал из разговоров старших, престарелых брахманов, наставников [твоих] наставников? Те мудрецы древности, которые были из брахманов, а именно: Аттхака, Вамака, Вамадева, Вессамитта, Яматагги, Ангираса, Бхарадваджа, Васеттха, Кассапа, Бхагу, составили священные тексты, передали священные тексты — древние священные тексты, слова которых пропетые, переданные, собранные вместе, брахманы теперь продолжают петь и продолжают произносить, продолжая произносить [некогда] произнесенное, продолжая изрекать изреченное, были ли эти [мудрецы] так же хорошо омыты, хорошо умащены, с причесанными волосами и бородой, украшены драгоценностями и венками, одеты в белые одежды, наделены пятью признаками чувственности, владея и услаждаясь ими, как теперь ты с наставником?»

«Нет, почтенный Готама».

… «Питались ли они белым рисом, очищенным от черных зерен, с разнообразными подливками и разнообразными приправами, как теперь ты с наставником?»

«Нет, почтенный Готама».

… «Пользовались ли они услугами женщин с повязками вокруг бедер, как теперь ты с наставником?

«Нет, почтенный Готама».

… «Заставляли ли они людей, опоясанных длинными мечами, охранять себя у городских укреплений, выкопав рвы и наложив засовы, как ты теперь с наставником?»

«Нет, почтенный Готама».

… «Заставляли ли они людей, опоясанных длинными мечами, охранять себя у городских укреплений, выкопав рвы и наложив засовы, как ты теперь с наставником?»

«Нет, почтенный Готама».

«Итак, Амбаттха, вы с наставником не являетесь мудрецами и не вступили на путь к состоянию мудрецов? У кого, Амбаттха, возникло сомнение или замешательство из-за меня, пусть тот обратится ко мне с вопросом, и я отвечу разъяснением».

7. Лицезрение двух знаков

И тогда Благостный, выйдя из обители, направился к месту для прогулки. А юный Амбаттха также, выйдя из обители, направился к месту для прогулки. И вот юный Амбаттха, прогуливаясь вслед за прогуливающимся Благостным, стал искать на теле Благостного тридцать два знака великого человека. И юный Амбаттха увидел на теле Благостного большинство из тридцати двух знаков великого человека — [все], кроме двух. Из-за этих двух знаков великого человека — [того, что] скрыто в углублении под одеждой, и большого языка — он усомнился, заколебался, лишился уверенности, лишился покоя.

Тогда Благостный сказал себе так: «Этот юный Амбаттха видит на мне большинство из тридцати двух знаков великого человека — [все] кроме двух. Из-за этих двух знаков великого человека — [того, что] скрыто в углублении под одеждой, и большого языка — он усомнился, заколебался, лишился уверенности, лишился покоя». И вот Благостный явил своей силой такого рода вид, что юный Амбаттха узрел скрытое в углублении под одеждой Благостного. И высунув язык, Благостный достал и коснулся [им] обоих отверстий в ушах, достал и коснулся обоих отверстий в носу и покрыл языком всю поверхность лба.

Тогда юный Амбаттха сказал себе так: «Ведь отшельник Готама наделен тридцатью двумя знаками великого человека — совершенными, а не несовершенными». —

И сказал Благостному: «Ну а теперь, почтенный Готама, мы пойдем — у нас много дел, многое надлежит сделать».

«[Делай] теперь, Амбаттха, как ты считаешь нужным». И вот юный Амбаттха взошел на повозку, [запряженную] кобылой, и удалился.

В это самое время брахман Поккхарасади, выйдя из Уккаттхи вместе с большим числом брахманов, уселся в своей роще, ожидая юного Амбаттху. И юный Амбаттха тоже направился в его рощу. Проехав на повозке, сколько позволяла повозке дорога, он спустился с повозки и пешком приблизился к брахману Поккхарасади; приблизившись и приветствовав брахмана Поккхарасади, он уселся в стороне. И брахман Поккхарасади так сказал юному Амбаттхе, усевшемуся в стороне:

«Дорогой Амбаттха, видел ли ты этого досточтимого Готаму?»

«Мы видели, почтенный, этого досточтимого Готаму».

«Так ли, дорогой Амбаттха, обстоит с этим досточтимым Готамой, какая идет о нем молва, а не иначе? Таков ли этот досточтимый Готама, а не иной?»

«С этим досточтимым Готамой, почтенный, обстоит так, какая идет о нем молва, а не иначе. И этот досточтимый Готама, почтенный, такой, а не иной. И этот досточтимый Готама, почтенный, наделен тридцатью двумя знаками великого человека — совершенными, а не несовершенными».

«Была ли у тебя, дорогой Амбаттха, какая-либо беседа с отшельником Готамой?»

«Была у меня, почтенный, одна беседа с отшельником Готамой».

«Какая же, дорогой Амбаттха, была у тебя беседа с отшельником Готамой?» И тогда юный Амбаттха передал брахману Поккхарасади всю ту беседу, которая была [у него] с Благостным.

Когда так было сказано, брахман Поккхарасади сказал юному Амбаттхе: «Эх ты, наш мудрец! Это ты, наш ученый! Эх ты, наш обладатель тройного знания! Да из-за такого прислужника человек с распадом тела после смерти может вновь родиться в бедствии, несчастье, страдании, преисподней! Ведь ты, Амбаттха, столь грубо говорил с досточтимым Готамой, что и досточтимый Готама говорил, столь сильно обвиняя нас. Эх ты, наш мудрец! Эх ты, наш ученый! Эх ты, наш обладатель тройного знания! Да из-за такого прислужника человек с распадом тела после смерти может вновь родиться в бедствии, несчастье, страдании, преисподней!» Разгневавшись и выйдя из себя, он отбросил юного Амбаттху ногой и тут же пожелал [сам] приблизиться и увидеть Благостного.

8. Поккхарасади встречается с Буддой

И вот те брахманы так сказали брахману Поккхарасади: «Сегодня слишком поздно, почтенный, приблизиться и увидеть отшельника Готаму. Теперь уже завтра, досточтимый Поккхарасади приблизится и увидит отшельника Готаму».

И брахман Поккхарасади приготовил в своем жилище изысканную твердую пищу и мягкую пищу, погрузил ее на повозки, в сопровождении несущих факелы выступил из Уккаттхи и направился в густую рощу Иччхананкалы. Проехав на повозке, сколько позволяла повозке дорога, он спустился с повозки и пешком приблизился к Благостному. Приблизившись, он обменялся с Благостным дружескими, дружелюбными словами и почтительным приветствием и сел в стороне. Сев в стороне, брахман Поккхарасади так сказал Благостному: «Почтенный Готама, приходил ли сюда наш ученик, юный Амбаттха?»

«Да, брахман, сюда приходил твой ученик, юный Амбаттха».

«Была ли у тебя, почтенный Готама, какая-либо беседа с юным Амбаттхой?»

«Была у меня, брахман, одна беседа с юным Амбаттхой».

«Какая же, почтенный Готама, была у тебя беседа с юным Амбаттхой?» И тогда Благостный передал брахману Поккхарасади всю ту беседу, которая была [у него] с юным Амбаттхой.

Когда так было сказано, брахман Поккхарасади сказал Благостному: «Почтенный Готама, юный Амбаттха глуп. Пусть досточтимый Готама простит юного Амбаттху».

«Да будет счастлив юный Амбаттха, брахман!»

И вот брахман Поккхарасади стал искать на теле Благостного тридцать два знака великого человека. И брахман Поккхарасади увидел на теле Благостного большинство из тридцати двух знаков великого человека — [все], кроме двух. Из-за этих двух знаков великого человека — [того, что] скрыто в углублении под одеждой, и .большого языка — он усомнился, заколебался, лишился уверенности, лишился покоя.

Тогда Благостный сказал себе так: «Этот брахман Поккхарасади видит на мне большинство из тридцати двух знаков великого человека — [все], кроме двух. Из-за этих двух знаков великого человека — [того, что] скрыто в углублении под одеждой, и большого языка — он усомнился, заколебался, лишился уверенности, лишился покоя». И вот Благостный явил своей силой такого рода вид, что брахман Поккхарасади узрел скрытое в углублении под одеждой Благостного. И высунув язык, Благостный достал и коснулся [им] обоих отверстий в ушах, достал и коснулся обоих отверстий в носу и покрыл языком всю поверхность лба.

Тогда брахман Поккхарасади сказал себе так: «Ведь отшельник Готама наделен тридцатью двумя знаками великого человека — совершенными, а не несовершенными».

— И сказал Благостному: «Пусть досточтимый Готама вместе с толпой монахов согласится [принять] у меня сегодня пищу». И Благостный безмолвно согласился.

Тогда брахман Поккхарасади, узнав о согласии Благостного, сообщил Благостному о времени: «[Пришло] время, почтенный Готама, пища готова». И тогда Благостный оделся утром, взял сосуд для подаяний и верхнюю одежду, приблизился с толпой монахов к трапезе брахмана Поккхарасади и, приблизившись, сел на предложенное сиденье. Тогда брахман Поккхарасади своей рукой угостил и насытил Благостного изысканной твердой пищей и мягкой пищей, а юноши [угостили] толпу монахов. И когда Благостный, поев, омыл сосуд для подаяний и руки, брахман Поккхарасади выбрал другое, низкое сиденье и сел в стороне.

Когда же брахман Поккхарасади сел в стороне, Благостный изложил последовательную проповедь, а именно: проповедь о даянии, проповедь о нравственности, проповедь о небе и преподал наставление о горечи, тщете и скверне чувственных удовольствий и о преимуществах отречения. И когда Благостный узнал, что брахман Поккхарасади готов в мыслях, смягчен в мыслях, непредвзят в мыслях, возвышен в мыслях, умиротворен в мыслях, то он преподал наставление в истине, высочайшее для Будд: страдание — возникновение — уничтожение — путь. И подобно тому как чистая, свободная от грязи одежда надлежащим образом принимает окраску, таким же образом у брахмана Поккхарасади на том самом сиденье возникло непорочное, свободное от скверны видение истины: «Все то, что подвержено возникновению, подвержено и уничтожению».

9. Поккхарасади становится мирским последователем

И вот брахман Поккхарасади, увидев истину, достигнув истины, узнав истину, проникнув в истину, преодолев сомнение, освободившись от замешательства, достигнув высшей уверенности в себе, не нуждаясь в другом наставнике для наставления, так сказал Благостному: «Превосходно, почтенный Готама! Превосходно, почтенный Готама! Подобно тому, почтенный Готама, как поднимают упавшее, или раскрывают сокрытое, или указывают дорогу заблудившемуся, или ставят в темноте масляный светильник, чтобы наделенные зрением различали образы, так же точно почтенный Готама с помощью многих наставлений преподал истину. И вот, почтенный Готама, я с сыновьями, с женой, с окружением, с приближенными иду как к прибежищу к Благостному Готаме, и к дхамме, и к сангхе монахов. Пусть же досточтимый Готама примет меня как преданного мирянина, отныне и на всю жизнь нашедшего [здесь] прибежище.

И как досточтимый Готама приближается в Уккаттхе к семьям других преданных мирян, пусть досточтимый Готама приблизится также и к семье Поккхарасади. И те юные брахманы и брахманки, которые приветствуют там Благостного Готаму, и поднимутся навстречу, и дадут [ему] сиденье и воду, и склонят [к нему] сердце, — долгое время пребудут в благополучии и счастье».

«Превосходно говорит брахман».

«Амбаттха-сутта» Окончена. Третья.

The Long Discourses

|_I. The Chapter on the Entire Spectrum of Ethics

DN3. Амбаттха Сутта

Translations [23]

English

繁體字

日本語

Deutsch

Italiano

Português

Русский

Norsk

Magyar

Srpski

עִבְרִית

हिंदी

ಕನ್ನಡ

বাংলা

Việt Ngữ

Bahasa Indonesia

සිංහල

ပြန်သွားရန်

ภาษาไทย

पाळिभासा (Pāli)

Reference

Translations [23]

English

繁體字

日本語

Deutsch

Italiano

Português

Русский

Norsk

Magyar

Srpski

עִבְרִית

हिंदी

ಕನ್ನಡ

বাংলা

Việt Ngữ

Bahasa Indonesia

සිංහල

ပြန်သွားရန်

ภาษาไทย

पाळिभासा (Pāli)

Reference

Commentaries [0]